Дети войны. Два имени – две судьбы

Тамара Ивановна Шулятикова девятилетней девочкой более двух лет прожила в фашистской оккупации на Смоленщине. Фотографии родных – воспоминания о том времени, которые по-прежнему ранят душу. В детстве Тамару звали Прасковьей. Позже по желанию мужа она сменила не только фамилию, но и имя. Два имени, как две судьбы: суровое военное детство и трудная, но счастливая юность.

Братья Фокины

Она родилась в Москве в многодетной семье Фокиных. Позже семья перебралась на Смоленщину. У родителей было шестеро детей – три мальчика и три девочки. Прасковья – самая младшая. Отца на фронт не взяли из-за глухоты, он вернулся в Москву. Старший брат Нил служил на Кавказе, в начале лета должен был демобилизоваться. В звании сержанта воевал на Северо-Кавказском фронте, в мае 1942 года пропал без вести. Второй брат, Василий, учился в Борисоглебском авиационном училище.

– Вася всегда обещал, что полетает со мной на самолете, – рассказывает Тамара Ивановна. – Он был командиром звена истребительного полка. Сбил 11 вражеских самолетов. Погиб 1 апреля 1945 года в районе города Берендорф в Германии. Пошел на таран вражеского самолета. Посмертно награжден орденом Красной Звезды.

Алексею, младшему брату, было 17 лет, в армию его не взяли по возрасту.

Бои шли в пяти километрах от села Федоровка, в котором жила семья. Алексей забежал домой, чтобы проститься с родными, он решил примкнуть к отступающим частям, но попал в окружение, потом в плен. К счастью, наши его освободили, и он с наградами вернулся домой.

Начало оккупации

Многие жители Федоровки не успели эвакуироваться. Мимо них, отступая день и ночь, шли солдаты. Кругом все горело. Колхозники сами подожгли урожай, собранный в скирды, чтобы ничего не досталось врагу.

Утром моторизованной колонной немцы въехали в село. В тот день Прасковья с сестрой нашли в лесу разбитую машину, оставленную нашими частями. В ней – хозяйственное мыло и солдатские обмотки. Набрав полные сумки, девочки возвращались домой. А там уже хозяйничали фашисты. На площади они собрали все село. Сестры от страха побросали свои сумки и с поднятыми руками примкнули к односельчанам. Немецкий офицер через переводчика объяснял: новая власть расстреляет каждого, если обнаружит спрятанного партизана. В домах местных жителей искали их. Из оставшихся стариков немцы выбрали старосту и полицая и пошли по домам искать раненых солдат. Забирали все, что попадало под руку: продукты, вещи. У Фокиных перестреляли всех кур, тушки погрузили в мотоциклы и уехали.

– Мы жили голодно и холодно. Хлеб пекли из картошки, травы, крапивы, щавеля, листьев липы, – вспоминает Тамара Ивановна. – Вручную копали землю, сеяли, жали, молотили, мололи зерно на жерновах.

На работу в Германию

По приказу немецкого командования в Германию угнали 15-летнюю сестру Груню. Девушек сначала отправили в город Дорогобуж, где заставили копать противотанковые рвы. Затем погрузили в вагоны и под охраной с собаками отправили на сборный пункт. Одна из девушек сумела договориться с охранником, чтобы в момент остановки он не искал ее с подругой. Их спрятала в яме женщина, живущая на окраине города, яму она заложила дровами. Когда немцы спохватились, то не смогли найти беглянок даже с собаками. Домой девочки пробирались по Ельнинскому тракту ночами.

Встреча в лесу

– Мы жили в постоянном страхе, – рассказывает Тамара Ивановна. – Рядом с нашим домом две семьи заболели тифом, шесть человек умерли. На дверях мазутом кто-то написал: «Тиф». Это спасло нас от немцев, которые побоялись к нам селиться.

На всю жизнь Тамаре врезалась в память встреча с немецким офицером в лесу, когда она пасла корову. Немец скакал на лошади прямо на девочку.

– Я бросила корову и побежала к ели. Ее ветки росли высоко от земли, от страха я каким-то образом вскарабкалась и залезла на самую верхушку. Немец прискакал, видит – корова одна, посмотрел вверх и увидел меня. Достал из кобуры пистолет, направил на меня и зовет: «Киндер, киндер!»

Минут пять стоял. Но стрелять не стал, уехал. На дереве я просидела дотемна. Спрыгнула с него только ночью и вместе с коровой вернулась домой.

Чуть не расстреляли…

Летом 1943 года Красная армия приступила к освобождению Смоленщины. Ожесточенные бои шли возле города Ельня, в семи километрах от Федоровки. Туда двигались эшелоны с немецкой техникой и войсками. Не смолкали залпы орудий и «Катюш». Кругом все горело. Немцы полностью сожгли село Пушкарево. В небе постоянно летали самолеты, жители научились различать их по звуку. По ночам никто не спал, было страшно. Спали только днем урывками.

Утром в Федоровку пришли русские разведчики. Все обрадовались, понесли продукты у кого какие остались: молоко, творог. А через час в село снова пришли немцы. Согнали всех на площади для расстрела. Но людей спас внезапно разгоревшийся бой, который длился два часа. Колхозники разбежались по домам. В сени к Фокиным забежали два мальчишки и учительница. Один кричал: «Меня ранило!». От визжащих пуль никто не мог поднять головы. А потом все услышали крики: «Ура!», и наступила тишина, а через полчаса пришли свои.

Другая жизнь

Смоленщину освободили, но война еще не закончилась. Тамара пошла учиться в семилетку, находившуюся в соседней деревне. Ходила на общественные работы: жала, теребила, молотила, сеяла. Для фронта вязала носки и рукавицы, вместе с мамой и сестрами шили кисеты.

После войны поступила в ветеринарный техникум в городе Гжатске (ныне Гагарин). Вышла замуж. Работала в Нижней Туре, заочно окончила Московскую ветеринарную академию. Переводом переехала в Серов. Работала главным ветеринарным врачом. В 1967 году даже побывала в Кремлевском Дворце съездов. Ее общий трудовой стаж составил 47 лет.

Мы в долгу перед этим поколением. А для них, оставшихся свидетелей Великой Отечественной войны, тружеников тыла, детей войны, очень важно не чувствовать себя одинокими. Это важно не только для них, но и для нас.

Светлана МЯКОТКИНА

Фото: Ольга Малинова