Сегодня - Четверг 28 марта
Доллар США: 92.26 ₽ Евро: 99.71
Главная / Город / Лишённые юности. Сталинские репрессии в судьбе одной семьи

Лишённые юности. Сталинские репрессии в судьбе одной семьи

18 ноября 2021 в 18:45
Категории: Город, Новости

 

30 октября в России отметили День памяти жертв политических репрессий. Увы, мало кто вспомнил про этот день, а зря. Как говорил в свое время великий русский историк Николай Карамзин: «Поскреби русского – найдешь татарина», так и мало в России семей, где бы при тщательном поиске не найти пострадавших от этого страшного молоха сталинских репрессий. Не исключение и моя семья.

 

7 ноября 2000 года мы хоронили отца Дмитрия Ильича Казакова, за день до его 75-летия. И надо же так случиться, что через шесть лет, не дожив одной ночи до 80-летия, тихо ушла из жизни моя мама Мария Борисовна. Вот дошли руки до их архива, ранее довольно тщательно скрываемого от нас. И было почему. За машинописными, порой едва читаемыми строчками обветшавших документов – трагедия двух семей.

 

 

Дед

Документ из службы безпеки (безопасности) Украины: «Ваш отец Найда Борис Гаврилович, 1 мая 1889 года рождения, уроженец и житель с. Романково Днепродзержинского района Днепропетровской области, по национальности украинец, гражданин СССР, образование низшее, беспартийный, работал экспедитором колхоза «Дзержинец кооператор», был арестован 7 мая 1938 года и необоснованно обвинен в том, что якобы являлся членом военно-повстанческой петлюровской организации, существовавшей в с. Романково, т.е. в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 17, 54-2 и 54-11 УК УССР. Постановлением бывшей тройки УНКВД УССР от 10 мая 1938 года Найда Борис Гаврилович приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор приведен в исполнение 7 июля 1938 года в г. Днепропетровске.

Постановлением Президиума Днепропетровского областного суда от 28 февраля 1956 года постановление бывшей тройки УНКВД УССР… отменено… Найда Борис Гаврилович реабилитирован».

На руках у бабушки остались трое детей: старшая дочь Ольга, средняя – Мария и младший Дмитрий. Я до самой смерти бабушки общалась с ней, несколько лет жила у нее и любимого дяди Мити в доме, построенном дедом. Слышала, что написал на деда заявление сосед, позавидовавший двум коровам и лошади. А трудам по хозяйству сосед почему-то не позавидовал.

В памяти у меня осталась фотография деда – бравого казака с Георгиевскими крестами. Бабушка говорила, что он был полным кавалером этой солдатской награды.

Сейчас село Романково стало микрорайоном Днепродзержинска. Да и сам город решением Верховной Рады Украины называется Каменским.

Бабушка и семья дяди Мити, в которой я росла в раннем детстве, так и прожили до конца своих дней в дедовом доме. Пережили войну, когда немцы выгнали их из хаты и поселили в домашней пристройке. Гоняли за собой бабушку Ганну с детьми три раза за линию фронта при наступлении Красной армии. Спасались в окопах, питались чем придется. Выжили. Но и в страшном сне представить не смогли бы, что сейчас к власти пришли те, кто помогал гитлеровцам, и что слово «русский» на Украине означает слово «враг».

 

Мать

Так случилось, что я узнала ее уже в шестилетнем возрасте, когда бабушка привезла меня на Урал, в маленький поселок при лагере для заключенных в десяти километрах от Сосьвы. Тогда я познакомилась и с младшим братом Борисом. В этом поселке под названием Перерождение, а в народе – 45-й квартал, жили люди с клеймом «враг народа». К этому времени с них уже были сняты обвинения по 58-ой статье (измена Родине), но несколько лет они должны были еще жить в некоей обсервации.

Вот где была дружба народов: рядом жили китаец Вася Ми-чу-ми, немка тетя Эльза, белорусы Володя Дубовик, агроном Лаврик, украинцы братья Пинчуки и Володя Терлецкий, прибалт Влад Сирмович…

Всех детская память и не упомнит. Зато помню, как мы с отцом в 70-е годы ездили в Москву в гости к бывшему соседу дяде Боре – замминистра после реабилитации получил квартиру в Новых Черемушках. Постепенно разъезжались и другие.

 

 

Жили бедно, ходили в телогрейках, много работали. Маму я еще застала на разных работах: на кухне, где она готовила еду для свиней в подсобном хозяйстве лагеря (я до сих пор помню, как выколупывала из чанов початки кукурузы, которую очень любила есть на Украине). Потом она работала в библиотеке, и тут уж мне было раздолье: я рано начала читать, в 8-9 лет уже прочитала даже «Книгу для родителей» Макаренко.

Про жизнь в лагере мама не рассказывала, только иногда я втихую подслушивала ее разговоры с подругой тетей Таней. Однажды услышала, как десятками у них умирали зэки из Средней Азии – от холода и инфекций.

А подтверждение ее работы есть в одном из документов найденной папки. «Справка. Дана гр-ке Найда Марии Борисовне в том, что она, отбывая меру наказания по суду в ИТЛ АБ, работала на медицинской работе в качестве медицинской сестры, акушерки с октября 1948 года по 10.9.1957 года. К работе относилась добросовестно». И приписка карандашом: «По политпринадл.»

Есть и свидетельство № 28283 о том, что Найда Мария Борисовна поступила 25 октября 1944 года в Днепродзержинскую фельдшерско-акушерскую школу и окончила полный курс в 1947 г. по специальности фельдшер-акушерка. Но выдано свидетельство через 10 лет – 23 марта 1957 года.

Я не знаю, чем согрешила молодая девчонка перед советской властью, но только в 2002 году она получила документ о политической реабилитации. Прокуратура Свердловской области 28 января 1995 года сообщила: «Казакова Мария Борисовна, как оставшаяся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца, необоснованно репрессированного по политическим мотивам, признана подвергшейся политической репрессии и реабилитирована». Вот такая странная формулировка.

Мама с 1968 года возглавляла больницу в Андриановичах, собрала прекрасный коллектив медиков, о которых до сих пор помнят земляки. Более того, в 1972 году ее наградили орденом «Знак Почета». В красной коробочке – несколько юбилейных медалей в честь 100-летия В. И. Ленина, 50-летия Победы, медаль ветерана труда и т.д.

А жизнь сложилась совсем не так, как она мечтала. Пришлось походить ей и в телогрейке, ватных брюках, померзнуть в лесу. Но все же большую часть жизни она посвятила медицине.

 

 

Отец

Еще одна судьба, покалеченная сначала войной, потом – лагерями. Он родился в деревне Ильинка Износковского района Смоленской области 8 ноября 1925 года. Ему было всего 15 лет, когда началась война. Как и многие, прошедшие тот ад, он не любил вспоминать о войне. Как-то проговорился, что немцы сожгли в 1942 году деревню, взрослых убили, его мать повесили, а самого вместе с ровесниками на товарняке увезли в Германию.

Подтверждение этих слов – в документе от Федеральной службы контрразведки России, датированном 17.03.1995 г.: «Казаков Дмитрий Ильич… был угнан оккупантами в Германию в 1942 году и до освобождения работал у бауэра. Освобожден американскими войсками в апреле 1945 года. Затем передан в Советскую оккупационную зону в Германии, где работал переводчиком с июля 1945 года по апрель 1946 года в военной комендатуре г. Тарандта, потом до 13 августа 1956 года на приемоперевалочном пункте переселенцев «Пирна».

Ему повезло, что не попал в концлагерь. Крепкого деревенского парнишку выкупил бауэр – фермер по-нашему. На удивление, отец выучил немецкий язык, и вспоминал, что переводил речь порой и очень высокопоставленных чиновников, ставших впоследствии руководителями Германии. И он не мог не видеть, не знать, куда отправляют с их пункта бывших пленников. Возвращаться, даже при удачном стечении обстоятельств, было некуда. И он с другом не придумал ничего лучше, как удрать во Францию на поезде, оформив поддельные документы. Их задержали в Дрездене 4 ноября 1946 года. По приговору военного трибунала 29 января 1947 года Казаков Д. И. осужден по ст. 58-1а УК РСФСР к лишению свободы на 10 лет.

Так они с мамой встретились уже на Урале, в лагере деревни Косолманка Верхотурского уезда, где я и родилась. Через полгода или год меня увезла на Украину бабушка. Я побывала в лагере спустя 60 лет после своего рождения. От него остались только большая поляна, зарастающая сосняком, и людская память. Лагерь закрыли в 1953 году после смерти Сталина. А заключенных перевели по поселениям огромного Ураллага.

Высшая коллегия Верховного Суда СССР от 29.12.1954 года приняла решение о снятии судимости. И дальше в справке странная запись: «Освобожден 6.01.1955 г. и следует к избранному месту жительства в гор. Алма-Ата». Но вместо солнечного Казахстана они оказались в таежном поселке Перерождение и прожили там до 1968 года. Почему? Этого уже не узнать…

Интересно то, что отец имел право получить звание ветерана войны (есть документ об этом) или воспользоваться правом на оформление льгот реабилитированного. Но сама слышала, как он сказал матери: «Не буду оформлять. Слишком дорогой ценой они мне достались, чтобы вы по ним потом ковры или мебель покупали».

И я по примеру отца не стала оформлять такие льготы, хотя мне предлагали, ведь родилась в 1950 году в лагере. На страданиях родителей грех наживаться. А вот знать и помнить надо.

 

Тамара РОМАНОВА

 


 

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: